n В этот же вечер, в половине десятого, Роули, отодвинув кипу бланков, которые ему предстояло заполнить, встал из-за стола. Бросив рассеянный взгляд на фотографию Лин, стоящую на камине, он нахмурил брови и вышел из дому.n Грейсон оглядел разбежавшихся по равнине на другом берегу реки Вермильон марикских боевых роботов. Силы оказались не столь неравными, как бы того опасался вначале, но дела обстояли достаточно плохо. Всего он насчитал во вражеской линии шестнадцать боевых роботов. Это означало, что как минимум четыре из них были слишком серьезно повреждены в предыдущих битвах, чтобы принять участие в этом сражении. Например, тому “Стрельцу ” у Вермильона несладко пришлось, прежде чем он наконец решил отступить через дымящуюся реку обратно. Один из роботов — «Головорез» — оставался позади остальных. «Это наверняка полковник Лангсдорф», — решил Грейсон. Он разглядел рядом с дальним роботом группу глайдеров. Кто это? Помощники Лангсдорфа? Рашан? Гарт? Они приближаются… n — Бери выше, — небрежно ответил Сол, — я теперь работаю Господом Богом… нет, секретарём Бога по делам невинно убиенных.n Он повернул голову «Феникса» для того. чтобы проверить колонну пленников. Их было пятьдесят, все они были женщинами, оборванными и грязными, выстроенными в одну шеренгу с помощью веревок, соединявших их шеи по всей длине колонны. Солдаты — одни, одетые в черную форму, другие — в темно-оранжевую с коричневым форму конвойного полка, — шли по бокам колонны.n Впрочем, беседа в библиотеке оставалась все равно довольно официальной. На белой скатерти, покрывавшей стол, лежала копия контракта между Ревкомитетом и Серым Легионом Смерти. Грейсона слегка насторожило, когда он заметил маленькую пластиковую коробочку, на которой горела маленькая лампочка индикатора — устройство для записи разговора.n Шум понемногу стал затихать и в одно мгновенье вдруг исчез совсем. Опять настала мертвенная тишина, и, почувствовав огромное облегчение, Артем позволил себе наконец сесть на рельс и перевести дыхание. Бурбон неподвижно лежал рядом, и Артем, тяжело дыша, с отчаянием глядел на его бледное лицо. Минут через пять он буквально заставил себя подняться на ноги и, взяв Бурбона за запястья, спиной вперед, запинаясь, двинулся дальше. В голове было совершенно пусто, звенела только злая решимость во что бы то ни стало дотащить этого человека до следующей станции. Потом ноги подогнулись, и он повалился на пол, но, пролежав так несколько минут, снова пополз вперед, теперь перехватив Бурбона за воротник. «Я дойду, я дойду, я дойду ядойду ядойдуядойдудойду», — твердил он себе, хотя сам уже в это больше не верил. Совсем обессилев, он стащил с плеча свой автомат, перевел дрожащими пальцами предохранитель на единичные выстрелы и, направив ствол на юг, выстрелил и позвал: «Люди!», но последний звук, который он расслышал, был не человеским голосом, а шорохом крысиных лап и предвкушающим повизгиванием.
